Основные функции друидов состояли не в хранении исторической традиции, не в знании основ природной медицины и не в судебных разбирательствах. Их главным уделом было служение богам, ритуал, который был виден всем, но глубинный смысл которого ускользал от несведущих. Именно эта черта, характерная для многих языческих культов, приобрела в религии древних кельтов особое значение и превратила друидизм в сложную продуманную иерархическую систему, направленную на сохранение и передачу того глубинного смысла, который был заложен в ритуале. Его главная цель — способствовать непрерывности движения мира — требовала знания важнейших точек Времени и Пространства, совпадение которых необходимо было особым образом отметить. Реально это воплощалось в торжественных и многолюдных собраниях в святилищах или на полянах в священных лесах в особые дни. Там приносили жертвы богам, что должно было обеспечить благополучие всем. Жертвоприношение обычно предшествовало любому важному для общества и отдельного человека событию — военному походу, жатве, постройке храма.
Сейчас нельзя с уверенностью сказать, действительно ли у древних кельтов были распространены человеческие жертвоприношения, как это описывается у античных авторов. Видимо, многое преувеличено римскими историками, которые стремились намеренно очернить народ, завоёванный римлянами. В островных (британских) текстах не встречается подобных упоминаний, но вполне возможно, что они могли быть подвергнуты поздней христианской цензуре (цензура — просмотр с целью выявления и исключения недопустимых идей). Толкования археологических находок тоже часто бывают весьма противоречивы. Например, на одной из пластин культового котла, найденного возле местечка Гундеструп в Дании, изображена гигантская фигура, опускающая в котёл маленького человечка вниз головой. Долгое время это изображение трактовалось как человеческое жертвоприношение через утопление. Сопоставление этого сюжета с текстом одного из валлийских эпических преданий позволяет предположить, что на пластине — чудесный котёл жизни, в который опускали погибших воинов, чтобы на следующий день они воскресли и опять приняли участие в битве.
Вот как изображаются якобы практикуемые кельтами человеческие жертвоприношения в «Истории» Диодора Сицилийского: «Они — и в этом проявляется дикость их натуры — ведут себя как закоренелые безбожники в том, что касается жертвоприношений. Так, у них есть обычай держать взаперти всех преступников вплоть до пяти лет, а затем во славу своих богов они сажают их на кол и приносят в жертву, добавляя к этому много других даров, сжигая всё вместе на огромных, специально подготовленных кострах. Из пленников, захваченных на войне, они также делают несчастных мучеников, приносимых в жертву богам. Часто для этого используются и животные, захваченные во время набегов. Они убивают их вместе с людьми, или сжигают их живыми, или подвергают их иным мучительным пыткам».
Аналогичные свидетельства содержатся в трудах многих древнеримских авторов. Техника жертвоприношений, якобы практикуемых друидами, не сводилась лишь к ритуальному сожжению жертвы. Так, в «Географии» древнегреческого историка и географа Страбона описывается обычай разрубать тело жертвы на куски и подвешивать их затем на священных деревьях или на стенах храмов. Лукан, римский поэт I в. н. э., отмечал, что в Галлии для бога Езуса, связанного с культом деревьев, жертву подвешивали на дереве, для бога неба Тараниса — сжигали живьём, а для Тевтатеса, покровителя племени, её топили в специальном огромном котле.
В человеческих жертвоприношениях, если они и были в действительности, как и в жертвоприношениях в целом, не следует видеть лишь проявление бессмысленной жестокости. Жертва, как правило, носила искупительный и предохранительный характер. Необходимость ритуала была обусловлена его глубинным священным смыслом. Ритуал жертвоприношения обеспечивал непрерывность времени, поддерживал его естественный ход. Поэтому «отлучение от жертвоприношений», о котором писал Цезарь, воспринималось древними кельтами как тяжелейшее наказание: выброшенный из общества, такой человек терял возможность регулярно приобщаться к божественной сути и тем самым выпадал из круга времени.
Идея воплощения божества в жертве подтверждается известным описанием обряда приведения к власти ирландских королей, сделанным уже в XII в. английским историком и теологом Гиральдом Камбрийским в книге «Топография Ирландии». Обряд этот совершался на священной поляне при большом стечении народа. На стороннего наблюдателя он производил поистине ошеломляющее впечатление. Это было ритуальное бракосочетание будущего короля с белой лошадью, причём после символической свадебной церемонии король перерезал горло кобыле и её варили в огромном котле. Затем король купался в полученном бульоне, после чего возглавлял торжественный пир, на котором основныхм блюдом была только что приготовленная варёная конина.
В этом странном ритуале ясно прослеживается полузабытый культ лошади как божества, существовавший когда-то у древних кельтов. Ещё в континентальной Галлии белая лошадь считалась Богиней-Матерью, носила имя Эпона, и её изображения в виде лошади с жеребёнком или в виде всадницы встречаются при археологических раскопках довольно часто. Ритуальная свадьба с белой кобылой, видимо, символизировала брак короля со страной, а её дальнейшее умерщвление и поедание её мяса — приобщение к телу божества, что должно было обеспечить дальнейшее благополучие и процветание и самому королю, и его подданным.
Широкое распространение у кельтов получили ритуальные убийства с целью прорицания будущего. Так, в средневековых ирландских текстах описан обычай употребления сырого мяса свиньи или сидения на свежесодранной шкуре быка для вхождения в особое экстатическое состояние, во время которого на друида нисходило божественное откровение.
Этой особой техникой пророчества, или предвидения, владели лишь избранные группы «посвященных». Об этом известно из островных источников (в основном — ирландских), например из сборника толкований, который был известен под названием «Глоссарий Кормака» (X в.). Составитель «Глоссария» так описывал обряд имбас форосны («освящающего знания»), после исполнения которого поэту-филиду (филиды считаются преемниками друидов в Ирландии) открывалось будущее: «Филид жуёт кусочек сырого мяса свиньи, собаки или кошки, а затем вынимает его изо рта и кладёт на плоский камень возле двери. Он приносит его в жертву богам, которым он служит. После этого он начинает взывать к ним. Потом он уходит и возвращается на следующий день. Если он видит, что мясо исчезло, он ложится, сжимая лицо между ладонями. Так он засыпает, и необходимо следить при этом, чтобы сон его не был ничем
потревожен, ибо в этом сне ему откроется будущее». Однако к своему описанию глоссатор добавляет: «Святой Патрик запретил этот обычай и сказал, что тот, кто следует ему, потеряет и небо, и землю, ибо отрекается тем самым от таинства святого крещения» (таинство святого крещения подразумевает принятие человека в лоно христианской церкви).
Необходимость особого вдохновения для предречения будущего отмечается и в начале саги «Похищение быка из Куальнге». Королева Коннахта Медб встречает пророчицу Федельм и, только убедившись, что у неё в данную минуту есть имбас форосны, т. е. состояние, необходимое для прорицания, обращается к Федельм с просьбой предсказать исход военного похода против Улада.
Присущая кельтам вера в силу и незыблемость пророчества, изрекаемого друидом или особым «прорицателем», отмечалась античными авторами и среди племён, населявших Галлию. Известно, например, что галльская королева Будикка, желая воодушевить своих подданных до начала схватки с римлянами, прибегла к помощи прорицателей: перед собравшимися галльскими войсками на траву был брошен… заяц. Характер прыжков испуганного животного был истолкован как доброе предзнаменование. Тогда, испустив радостные крики, воины немедленно начали сражение.
Но известны и другие примеры: одно из галльских племён, узнав от друидов, что предстоящее сражение не принесёт победы, заранее умертвили своих жён и детей, чтобы спасти их от неизбежного рабства. Подобная практика отмечалась римскими авторами у галлов неоднократно, однако интерпретировалась ими, как правило, иначе: в этом страшном массовом убийстве они видели ритуальную жертву и стремление умилостивить богов и заставить их изменить свою волю.
Однако это маловероятно, поскольку, как известно, кельты в отличие от римлян не «торговались» со своими богами, но слепо верили в незыблемость их решений, изречённых устами друидов. Отсюда становится понятно, почему друиды пользовались таким уважением и властью: они обладали даром Слова, которое не только обозначало, называло будущий исход события, но и, будучи произнесённым, в значительной мере влияло на него. Друиды действительно обладали правом наречения как людей, так и городов, они выносили приговоры, возносили хвалы, повествовали о прошлых временах, но они же могли и проклясть. И их проклятие непременно должно было свершиться, поскольку, выйдя из «освящённых» уст, немедленно превращалось в пророчество. Так, римский историк Лампридий рассказывал о том, что смерть императора Александра Севера (III в. н. э.) была предсказана ему галльской пророчицей, которая, встретив его на дороге, крикнула, потрясая кулаком: «Иди! Иди, и не видать тебе больше побед, и не жди верности от своих солдат». Вскоре император был убит своими же легионерами…
Ирландские саги содержат немало примеров того, как островные наследники друидов — филиды — пользовались своим умением приносить словом вред и могли безнаказанно требовать от короля чего угодно. Любой отказ давал филиду право исполнить так называемую «песнь поношения», грозившую королю серьёзными неприятностями вплоть до отстранения от власти. Иногда «песнь поношения» могла привести даже к смерти.
В одной из саг повествуется о том, как Неде, филид короля Каэра, захотел сам занять его место и жениться на королеве. Чтобы осуществить задуманное, он обратился к королю с просьбой подарить ему драгоценный кинжал, которым король очень дорожил. Как было заранее известно Неде от жены короля, Каэр получил его в дар и никогда с ним не расставался. «Увы мне! — сказал Каэр. — Лежит на мне запрет расставаться с ним». Тогда Неде сочинил на него сатиру, и на щеках короля появились три волдыря: чёрный, белый и красный, после чего тот уже не мог быть королём.
