Хеллоуин ведет свое начало от обычаев древних кельтов, ближайших родственников скифов, откочевавших на запад и осевших на территории Галлии и Британских островах. Вопреки расхожему мнению, кельты не были кровожадными варварами. Более того, кельты не были язычниками. Они почитали единого в своем триединстве бога, являющегося источником всякой жизни, всякого блага, всякого могущества.
Кельтская мифология не знает жестокостей, встречающихся в легендах германцев и скандинавов. Кельтские жрецы — друиды — не только не приносили в жертву людей, но вообще не знали кровавых жертвоприношений. В качестве подношений богам использовались исключительно зерно и плоды. Цивилизация древних кельтов была очень схожа с индийской времен событий “Ригведы” (II тыс. до н.э.). Искусство кельтов было одним из наиболее “продвинутых” для своего времени и в некоторых чертах заметно превосходило греческое. Так, если эллины остановились на натуралистичности изображений, то кельты, умея делать реалистичные скульптуры не хуже греков, создавали абстрактные, даже парадоксальные изображения.
Причиной склонности кельтов к абстракции была глубокая сакральность их культуры. Плиний Старший в своей “Естественной истории” отмечал, что “кельты могли бы поучить магии самих персов”. К сожалению, кельтские народы не оставили памятников литературы на своих языках и наречиях. Хотя у них и существовала развитая письменность, но фиксация священных текстов находилась под строжайшим табу. Грамотой пользовались лишь в хозяйственных целях. Поэтому предания кельтов дошли до нас лишь в позднейших пересказах и изображениях на священных предметах, но даже это позволяет довольно точно реконструировать их мифологическую систему.
Именно метафизический, потусторонний мир для кельтов был настоящей реальностью. Мир видимый воспринимался ими лишь как блеклое отражение мира сверхъестественного. Соответственно, земная жизнь трактовалась как испытание, достойное прохождение которого обещало путнику выход из страданий мира людей и демонов, полное слияние со всем и всеми в священном круге гвинфид — кельтском аналоге нирваны. Именно с кругом гвинфид, отражением которого на Земле является круговорот времен года, связано большинство мистериальных обрядов, и главный из них — обряд окончания лета самайн (Samhain), впоследствии ставший прототипом хеллоуина.
Для кельтской мистики наиболее значимыми были поворотные точки, временные и пространственные стыки. Например, время между днем и ночью, граница моря и суши, переход от одного года к другому. Рубеж между старым и новым годом считался наиболее важным. В это время “приостанавливается нормальное вращение Вселенной, временно исчезают границы между естественным и сверхъестественным, магические двери открываются, и все божественные создания и духи мертвых свободно передвигаются в мире живых людей и порой интенсивно вмешиваются в их жизнь” (Патрик Мак Кейн. Кельтская мифология). Празднованию самайна посвящен один из ключевых кельтских эпосов “Разрушение дома Да Дерга”, где описывается разрушение и возрождение миропорядка в образе ритуальной гибели короля во время поединка с предводителем темных сил, последующее воскрешении монарха и восстановление миропорядка вещей.
В своих монархах кельты видели не столько воинов и правителей, сколько сакральную высшую власть, свято верили во взаимосвязь королевской династии и общего миропорядка. Символом королевской власти были священные дубы. Мощный ствол с расходящимися от него во все стороны ветвями как нельзя лучше соотносился с кельтскими представлениями об общественном устройстве. Естественно, что в циклическом, связанном с природными явлениями круге кельтских верований пленение короля ассоциировалось с наступлением зимы — царства тьмы.
В ночь с 31 октября на 1 ноября друиды собирались в дубовых рощах на вершинах холмов и жгли костры. Этим они как бы помогали монарху в его непрекращающемся поединке с силами тьмы. Свет костров подчеркивал, что даже в наступающем царстве холода и тьмы все равно найдется место светлым силам, и даже если силы света временно пленяются тьмой, они неизменно возьмут реванш. Ведь тьма — это всего лишь отсутствие света, и поэтому не может быть вечной…
Самайн также был днем поминовения умерших. Ведь в это время перегородки между мирами настолько тонки, что предки могут на время вернуться в мир людей проведать своих родственников. Соответственно, для покойников готовилось угощение, зажигались светильники, освещающие путь в наш мир. А утром друиды раздавали людям угли от священных костров для разжигания очагов в домах. Огонь самайна считался священным, поддерживался на протяжении всей зимы и гасился лишь в день весеннего равноденствия. Именно самайн положил начало странному обычаю — зажигать на хеллоуин в полых тыквах свечи. Хотя кельты и умели выплавлять железо, но способ добычи был весьма примитивным. Естественно, что железо было дорогим, не по карману большинству обывателей. Поэтому фонари, в которых переносили священный огонь, изготавливались из репы с прорезями для доступа воздуха.
В нашем мире нет ничего вечного. Бесследно исчезают некогда великие народы. Со временем стареют и приходят в негодность самые прочные вещи. Нерушимые идеалы вызывают у потомков лишь смех, ну, может, в лучшем случае, ностальгию о доброй старине… Кельты расселились по всей Европе. Теперь их владения простирались от Дуная до Атлантики и от Италии до Северного моря. Переправившись через Геллеспонт и Босфор в Азию, кельты обосновались на территории современной Турции. Они появились в Испании и на Британских островах. И если бы не гуси, предупредившие галдежом защитников Капитолийского холма об атаке неприятеля, возможно, что против кельтов не устоял бы и сам Рим.
Кельты были уже далеко не теми мирными хлебопашцами, которые тысячу лет назад вышли из дунайских степей. За время скитаний, завоевания новых земель они превратились в жестоких воинов, презирающих смерть. Любой римский полководец мечтал завербовать в свой легион хотя бы нескольких белокурых варваров. Соответственно, изменилась и вера кельтских племен. Как ни странно, но кельтов подвела именно их созерцательность. Так как мир подчинен высшему порядку, все происходящие события закономерны. С точки зрения высшей премудрости, ничего не может произойти без смысла, по простой случайности. Соответственно, кельтские племена нисколько не заботились о том, чтобы оградить свою веру от наслоения чуждых культов. Зачастую они перенимали у своих соседей откровенно варварские обычаи. Триединый бог сменился пантеоном языческих богов. Кельтские мифы населились бесчисленными гигантами, монстрами, феями и эльфами самого разного происхождения, но неизменно враждебными человеку. Вошли в обычай человеческие жертвоприношения. Римские историки отмечают, что в Ирландии на ритуальную смерть обрекалась третья часть здоровых детей, и происходило это каждый год. А все ради того, чтобы выпросить у богов урожай зерна…
По свидетельству Юлия Цезаря, “по их (друидов) мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся в воровстве, грабеже или другом тяжком преступлении”.
В день зимнего солнцестояния в жертву богам приносились юные девственницы. Им вспарывали живот, доставали внутренние органы и развешивали их на ветвях священных елей. Кстати, вы никогда не задумывались, откуда берет свое начало обычай украшать новогоднюю елку? Справедливости ради стоит отметить, что девушек никогда не приносили в жертву без их согласия. Ритуальная смерть считалась самой почетной, даже выше смерти на поле боя. Желающие находились всегда.
Кельтами завладел страх. Величественные мистерии сменились жертвами рогатому богу охоты и смерти, олицетворявшему собой ранее абстрактные силы мировой тьмы. Теперь в самайн жертвы приносились не высшим силам — как посильная помощь в их борьбе со злом, а самой тьме — с целью вымолить у нее снисхождение. Мужественные воины боялись в ночь самайна выйти из дома. По преданию, в это время феи имели силу завораживать людей и заманивать их на свои волшебные холмы, где те оставались навсегда.
