Календарные праздники славян были связаны с аграрным циклом и астрономическими явлениями. Существует огромное количество реконструкций календаря славянских праздников, в то время как синхронных источников по данному вопросу довольно мало. Важные сведения о праздничной обрядности дает археология, но все эти данные опять таки приходится трактовать через поздний народный календарь.
К языческим праздникам большинством исследователей относятся Масленица («комоедицы»), Купала, Коляда. Менее известен Таусень (Овсень), относящийся к ряду этих праздников, связанных с днями солнцестояния и равноденствия. Символика этих праздников связана с солнцем, плодородием и продолжением рода. Сжигание чучела Мары (богини зимы и смерти) на Масленицу, хороводы на Купала фиксируют ритуальные пляски и брачные обычаи древности. Купальский культ отмечен на славянских календарях IV века из села Ромашки и села Лепесовки, а также на Збручском идоле X века.
На ромашкинском календаре отмечены праздники Перуна 12 и 20 июля — который был заменён христианами на «Ильин день». День Велеса (покровителя мудрости и домашнего хозяйства) — так же был замещён христианством на день святого Власия (покровителя домашнего скота)
Также календарь фиксирует праздники, которые длились несколько дней или даже недель: «русальная неделя» и «ладование», которые предшествовали празднику Купала. Подобный праздник известен многим народам и в начале осени — «бабье лето», он длился от одной до двух недель.
Подробно описан Саксоном Грамматиком праздник в храме Святовита, проходивший в августе:
Ежегодно после сбора урожая смешанная толпа со всего острова перед храмом бога, справляла торжественный пир, именовавшийся священным. Его жрец… малое святилище… тщательно убирал… На следующий день, когда народ стоял у входа, он, взяв у изваяния сосуд, тщательно наблюдал, не понизился ли уровень налитой жидкости, и тогда ожидал в будущем году неурожая… Изготовив пирог с медовым вином круглой формы, величины же такой, что почти равнялся человеческому росту, приступал к жертвоприношению. Поставив его между собой и народом, жрец по обычаю спрашивал, видят ли его руяне. Когда те отвечали, что видят, то желал, чтобы через год не смогли разглядеть. Такого рода мольбой он просил не о своей или народа судьбе, но о возрастании будущего урожая. Затем от имени бога поздравлял присутствовавшую толпу, долго призывал ее к почитанию этого бога и усердному исполнению жертвенных обрядов и обещал вернейшее вознаграждение за поклонение и победу на суше и море. Окончив же это, они сами жертвенные яства обращали в пиршественную снедь…
