Большая часть вавилонских гимнов и молитв находится в связи с заклинательными обрядами. Они сохранились для нас в ассирийских списках. Гимны являлись литургической составной частью магических действий. Связь их, однако, была больше внешняя, и это позволяет предполагать, что вначале они были самостоятельными молитвенными песнопениями.
Гимны, разделенные на стихи и строфы, восхваляли го или другое божество или несколько богов. Между ними встречались песнопения в виде диалога между жрецом и молящимся. В числе гимнов к высшим божествам существовали такие, которые служили обращением к редко упоминаемым в других случаях астральным богам. Вообще, религиозная литература Междуречья была насквозь проникнута демонологическими и астрологическими представлениями. В этом проявилось влияние вавилонского жречества.
Особенный вид заклинаний представляли собой так называемые покаянные псалмы. В них обращают на себя внимание две стороны: прежде всего язык их, местами трогательный и дающий основание называть их покаянными псалмами с жалобными причитаниями: «Подобно флейте, подобно голубю, подобно стонущему тростнику, подобно лани»,— призывает бога молящийся. «Он питается плачем; слезы, подобные дождевым облакам, служат ему питьем. Долго ли еще будет гневаться бог, когда же он наконец скажет: да успокоится твое сердце?» Вторая особенность покаянных псалмов — глубокое сознание молящимся своего греха и вины. Прежде всего он ищет причину своих несчастий во всех обстоятельствах своей домашней и семейной жизни, во всей своей ежедневной деятельности, в малой заботливости о милосердии и добрых делах и об исполнении религиозных обрядов и с величайшим смирением молит о помощи. Но для религиозно-нравственной оценки этих покаянных псалмов прежде всего надо иметь в виду, что поводом для всех них без исключения могло служить какое-нибудь несчастье, например болезнь, разрушающая радости жизни. Божество отвратилось от человека, и тогда демоны получают власть его мучить.
Милость сострадательного бога, являвшаяся целью и ожидаемым последствием молитв, состояла только в избавлении от болезни. В этом же заключалось и все значение вымаливаемого отпущения грехов. Получение исцеления и прощение греха выступали как фактически идентичные понятия. Прекращение гнева божества означало исчезновение источника страдания. Если бог — и это принадлежит к прекраснейшим представлениям покаянных молитв — взглянет снова благосклонно на больного, возьмет его за руку, станет рядом с ним, то больной выздоровеет. В покаянных псалмах проявлялась еще одна особенность, которая точно так же повторялась и в заклинаниях. В них говорилось о божестве молящегося, которое не называли именем какого-нибудь определенного бога. Гнев этого божества был причиною страдания, и гнев этот можно смягчить. Трудно понять, идет ли в этом случае речь об особенном боге — покровителе молящегося, или о домашних богах.
Явственнее выступает часто встречающееся представление о посредствующем боге-заступнике. От призываемого божества ожидали, что оно присоединит свою просьбу к просьбе молящегося для успокоения гневающегося бога. В качестве бога-заступника являлся или бог-покровитель молящегося, или какое-нибудь божество из общего пантеона; но во всяком случае тот бог, перед которым оно является просителем за больного, должен был быть высшего ранга.
Молящийся предполагал, что тот грех, который был причиной его болезни, неизвестен ему; поэтому при перечислении всех грехов, какие можно придумать, он упоминал и о грехе, «которого я не знаю». Точно так же, для более верного успеха мольбы, в числе богов, гнев которых мог быть случайно вызван молящимся, мог быть упомянут и бог, «которого я не знаю».
Все желания, высказываемые в молитвах, преследовали одну цель: получить вновь здоровье, чтобы долго прожить на земле и во славе перейти в другую жизнь. Необходимыми условиями для того, чтобы молитва была услышана, считались восхваление бога-помощника, чрезвычайное богатство в святилище бога, богатство богослужения и принесение обильных жертв.
Из многочисленных гимнов, молитв и заклинаний можно составить довольно ясное суждение о том, как представляли жители Междуречья своих богов. Небеса были местожительством высших богов, причем бог солнца Шамаш ежедневно совершал свой путь с восточной горы в сторону западной горы, а на ночь удалялся во «внутренности небес». Боги охраняли установленный ими обычный закон в качестве верховных судей.
Сознание своего долга по отношению к священным богам указывает на привычный правовой порядок, служащий для жителей Месопотамии защитой жизни и собственности. Гневные боги наказывают людей потопом за их беззакония. Из заклинательных формул мы можем получить представление о том, как понималась нравственная сторона религиозного учения. Из них мы видим, что наказывалось не только насилие над ближним; но также и нарушения правил культа. Кто пренебрегал своим богом или богами, сознательно нарушил клятву, не исполнил обетов или отказался от принесения жертвы, тот навлекал на себя немилость богов. Нарушение семейного согласия считалось особенно тяжким преступлением. Умышленное истребление живых существ тоже наказывалось богами. А когда они гневались и отвращали свой милостивый лик, то вместе с этим люди теряли все блага жизни. Только искупление вины могло отвратить гнев богов.
Боги распоряжались не только жизнью и смертью отдельных лиц, а и бла-госостоянием целой страны. Величайшим даром богов считались долгая жизнь, изобилие земных благ, многочисленное потомство и, наконец, защита от разного рода враждебных сил. С возвышением Вавилона и его покровителя Мардука была связана сакрализация правителя, статус которого со временем приобретал все большую святость. Цари, как любимцы богов, просили для себя долгого и счастливого царствования, победы над всеми врагами и укрепления престола за их наследниками на вечные времена. Наоборот, военные поражения и политические неудачи, болезни и эпидемии, внезапная смерть и прекращение рода признавались за наказания, посылаемые разгневанными богами.
Так как каждое действие в частной или общественной жизни имело какое-нибудь религиозное значение, то вся вавилонская религия проникнута живым сознанием безусловной зависимости и чувством благоговейной покорности. Календари с указаниями правил культа служат доказательством того, как строго цари относились к своим религиозным обязанностям, так как дела, относящиеся к культу,— а это постройки и украшение храмов, жертвоприношения, посты и длинный ряд церемоний,— считались действиями, без сомнения, приятными для богов.
Боги жили в храмах, представлявших собой изображение их небесного жилища. Важнейшей частью храма была священная комната, где стояла статуя божества. Каждый день ее нужно было умывать, одевать и кормить. Одежду и пищу доставляли либо сами поклонявшиеся в качестве жертвоприношений, либо это приобреталось за счет храма. В храмовый комплекс входили также дома священнослужителей. Священная комната обычно находилась в окружении других помещений. Статую нельзя было увидеть при входе в храм. Ее мог увидеть лишь тот, кому разрешалось войти во внутренние покои.
Находящиеся в храмах статуи богов служили гарантией их присутствия и покровительства. Считалось величайшим бедствием, когда во время войны вражеское войско не только разрушало города и храмы, но и в качестве высшего триумфа захватывало и уносило с собой изображение божества. Жители Месопотамии полагали, что боги разрушенного города, как не имеющие уже пристанища, уходили на небо. Но, несмотря на пребывание богов в их стране, обитатели Междуречья смотрели на них как на существ иного мира. Они являлись своим любимцам во сне, чтобы оградить от опасностей, укрепить их мужество или чтобы объявить им свою божественную волю.
Многие черты культа подчеркивали благочестие и ревность в исполнении богослужебных обязанностей. Месопотамский пантеон постоянно расширялся, в молитвах перечислялись сотни бесчисленных богов. Молитва считалась тем более эффективной, чем большее количество божеств в ней были упомянуты. Обратной стороной непомерного благочестия стало все увеличивавшееся суеверие.
Все силы природы, благодаря которым нарушался привычный ход вещей, олицетворялись в виде злых демонов, и всякие чрезвычайные, из ряда вон выходящие, происшествия приписывались их влиянию. Широкое распространение получило поклонение звездам и астрология. Насколько древним было это суеверие, мы не знаем, так как имеющиеся тексты заклинаний и гаданий не принадлежат к древнейшим памятникам вавилонской литературы. Правда, крупнейшее собрание астрологических гадательных обрядов приписывалось царю Саргону Древнему, но возможно и то, что это указание — просто легенда, имевшая целью увеличить древность этих обрядов и подчеркнуть их значение.
Чрезвычайно развита была в Вавилонии система мантики — различных гаданий. Среди жрецов были особые специалисты-гадатели (бару); к ним обращались за предсказаниями не только частные лица, но и цари. Бару толковали сны, гадали по животным, по полету птиц, по форме масляных пятен на воде. Но самым характерным приемом мантики в Вавилонии было гадание по внутренностям жертвенных животных, особенно по печени. Техника этого последнего способа (так называемая гепагоскопия) была разработана до виртуозности, каждая часть печени имела свое название, существовали графические схемы, глиняные модели человеческой печени с гадательными знаками. Впоследствии эта техника была заимствована — вероятно, через хеттов и этрусков — римлянами.
