В традиционном мировоззрении вепсов значительное место занимали животные, роль которых была разнообразной. Это могло быть поклонение, связанное не только с анимистическими представлениями, тотемистическим или промысловым культами, но и с суеверным страхом перед некоторыми из них, наделением их какими-то сверхъестественными свойствами. Это переплеталось с реальными взглядами народа на особенности их поведения. Наиболее ярким образом в ряду почитаемых животных у вепсов, царем всех зверей был медведь. В основе поклонения медведю лежали архаические тотемистические представления и промысловый культ. Следы тотемических представлений проявлялись, прежде всего, в признании медведя существом, подобным человеку. При раскопках древневепсских курганов в большом количестве найдены кресала с изображением медведей, стоящих на задних лапах. По мнению специалистов в области древнего изобразительного искусства, вертикальная поза медведя указывает на его связь с человеком и сверхъестественные свойства этого зверя (Косменко А., 1984. С. 7). К кругу подобных представлений относятся и широко распространенные у вепсов рассказы о превращениях колдунами новобрачных в медведей, сказки о браке медведицы и охотника или женщины и медведя. Запрет на употребление в пищу медвежатины, сохранившийся d некоторых вепсских деревнях, — еще одно свидетельство того, что медведь в Древности был тотемом некоторых вепсских родов.
В промысловом культе существовал запрет произносить имя медведя (kondi), его заменяли различными эвфемизмами: kaps ( лапа ), sur ос ( большой лоб ), mecizand ( хозяин леса ), bubarik, bukac ( бука ). Считалось, что сохранение черепа медведя способствует его возрождению; когти и клыки зверя использовались в качестве охотничьих талисманов. В отличие от некоторых финно-угорских народов (финнов, карел, хантов и манси), у вепсов не сохранилось никаких следов медвежьих охотничьих праздников. Особенно много поверий, примет и быличек связано у вепсов с птицами. Видимо, в древности лебедь и журавль были тотемными птицами. До сих пор сохраняется запрет убивать их и есть их мясо, нарушение его, по народным убеждениям, обязательно влечет беду. Еще в 70-е годы XX в. южные вепсы называли пару лебедей izand и emag — хозяин и хозяйка (Косменко А., 1984. С. 84). В далеком прошлом это осознавалось, по-видимому, как отец и мать , т.е. прародители рода. У шимозерских вепсов лебедь считается божьей птицей (jumalanlind). В южновепсской группе к разряду таких птиц причисляется бекас — jumalanboranäne, jumalanborask (букв, божий барашек ), а в северновепс-ской — ласточка — jumalanlindiine (букв, божья птичка ). По поверьям северных вепсов, убить ласточку считалось большим грехом. Детям строго запрещалось бросать в ласточек камнями.
Различные элементы народной традиции свидетельствуют о существовании у вепсов в древности представлений о превращении души человека после его смерти в птицу. Надмогильные сооружения в виде вырезанных из дерева птиц — обычное явление старых южновепсских кладбищ (Азовская, 1977. С. 144). Соответствует этим воззрениям и поныне бытующий у вепсов обычай поминовения предков в форме кормления птиц на могилах. Представления о воплощении души в птицу нашли яркое отражение в вепсских причитаниях. Судя по текстам причитаний, вепсы верили в существование у женщины нескольких душ, которые сменяли друг друга в различные периоды жизненного цикла. Так, в вепсских свадебных причитаниях девушка-невеста предстает в виде утки (sorz). После свадьбы новобрачная приобретает душу замужней женщины, которая затем прилетает в родные места в виде горюющей красной кукушечки (СВЯ, 1969. С. 260). После смерти замужней женщины душа-кукушка покидает ее.
Представления о душе-птице и о птице-вестнике смерти у вепсов нередко переплетались. Душа-птица, улетевшая в мир мертвых, могла возвратиться к живым как вестник смерти. По вепсским поверьям, если любая птица залетала в окно дома, то это предвещало скорую смерть одного из ее обитателей.
Иррациональные представления были связаны также и с домашними животными. Положительными чертами наделялся петух, глашатай наступления дня. Считалось, что крик петуха побеждает и прогоняет нечистую силу. Это нашло отражение в ритуале перехода в новый дом у вепсов на Ояти. Там было принято переселяться на новое место ночью сразу после петушиного крика, разгоняющего нечистую силу. Этот мотив довольно часто встречается в вепсских сказках: человеку угрожает опасность со стороны темных сил (разбойников, колдунов и т.д.) и он может спастись только в том случае, если продержится до крика петуха (ВНС, 1996. № 9).
Образ собаки включал как положительные, так и отрицательные черты. С одной стороны, собака была другом и защитником человека. Такое представление о животном нашло отражение в поверьях южных и капшинских вепсов. Согласно им, увидеть во сне собаку означало скорую встречу со старым другом или приобретение нового. Считалось благоприятным предзнаменованием, если навстречу путнику, вступающему в деревню, выбегала собака или раздавался ее лай. В то же время собака у вепсов считалась нечистым существом, способным наслать разные болезни: рахит (koiranvanhu’z — букв, собачья слабость ), лишай (koiranlap — букв, собачья лапа ), ячмень (koiraniza — букв, собачий сосок ). В основе лечения от этих болезней лежал принцип их передачи из мира людей в иной мир, которую осуществляла сама собака своеобразным способом: ей давали пищу, которая перед этим соприкасалась с больным местом. Например, При лечении рахита больного ребенка обливали простоквашей и давали слизать eе собаке; а для избавления от лишая и ячменя пекли хлеб, в горячем виде прикладывали его к больному месту, а затем скармливали животному. Представления, связанные с кошкой, также имеют двойственный характер. По вепсским поверьям, кошка — демонологическое существо, имеющее различные связи со всякого рода нечистью. У южных вепсов вплоть до наших дней распространено представление, что кошки, гуляя по лесу и виляя хвостом, могут заманить в дом гадюк и ящериц, поскольку последние принимают извилистый кошачий хвост за себе подобное существо. Поэтому в южновепсских деревнях выработался достаточно варварский способ защиты жилища от пресмыкающихся — кошкам обрубали хвосты. Особую боязнь среди вепсов вызывали черная и пестрая кошки. Это отразилось в примете Черная кошка пробежала — к плохому ( Must kazi joksendi — hondoks ) и в выражении, обозначающем ссору между людьми: Пестрая кошка между пробежала ( Kirjou kazi keskiici proi-di ) (СВЯ, 1972. С. 186).
Для вепсов, искони живущих среди лесов, сверхъестественными свойствами наделялись определенные виды деревьев и кустарников, в частности — береза, ольха, ель и рябина (Владыкин, 1994. С. 120).
Береза наделялась жизненной силой и лечебными свойствами. В памяти шимозерских вепсов сохранился обряд, свидетельствующий о ее почитании: в лесу подходили к любой березе, перевязывали ее липовыми прутьями и обращались к дереву с просьбой послать здоровье. Аналогии этому обряду известны у води, у них под корневища березы закапывали в жертву медные монеты и сопровождали это обращением к дереву сохранить здоровье (Ariste, 1977. Lk. 155).
Ольха играла большую роль в скотоводческой обрядности. У северных вепсов известна такая святочная примета: если на ольхе много шишек круглой формы, значит в предстоящем году будет много телок; если же шишки продолговатые, то будут бычки. Северные вепсы использовали ольху в обряде новотела (argaita). Он совершался после первых девяти удоев: корову обмывали, окуривали дымом или кадили ладаном, а в молоко, полученное с десятого удоя и предназначенное для торжественного употребления, бросали ольховые соплодия круглой или продолговатой формы, в зависимости от пола новорожденного теленка (Винокурова, 1994 а. С. 52).
Довольно много сведений сохранилось и о почитании ели. Ель считалась оберегом, поскольку расположение иголок на концах веток напоминало крест. Во время грозы или ночевки в лесу всегда старались спрятаться под это дерево. При этом обязательно полагалось спрашивать у ели разрешение: ее крестили и обращались к ней как к живому существу: Елочка! Пусти меня поспать на ночь! ( Kuziine! Pästa mindai magata öks! ).
Различные (часто противоположные) свойства приписывались рябине. Кресты, сделанные из веток рябины, служили надежным оберегом от нечистой силы. Рябина считалась огненным деревом. Гроздья рябины, которыми украшались с внутренней стороны стены изб, считались средством защиты от пожара (по принципу подобное отталкивает подобное ). Ветки рябины или черемухи запрещалось бросать в огонь. Ими не разрешалось погонять скот. В качестве растений-оберегов известны чертополох, шиповник, можжевельник. Чтобы обезопасить территорию, на которой будет построен новый дом, строители в каждый угол заложенного первого венца клали ветки шиповника. Для защиты от всякой напасти ветки можжевельника втыкали в доме над дверью, клали в люльку младенца, под подушку жениху и невесте в первую брачную ночь, в подойник (Азовская, 1977. С. 143).
С можжевельником, рябиной и черемухой, возможно, связаны анимистические верования. Они отразились, например, в обычае капшинских и южных вепсов сажать куст можжевельника на могиле крещеного ребенка или девушки и украшать его ленточками. У этих же групп вепсов можжевельник (иногда в сочетании с рябиной и черемухой) было принято сажать на древних, напоминающих по форме курганы кладбищах (kämist, kömist), где, по преданиям, погребена чудь, причисляемая местными жителями к своим предкам. На Пасху можжевельник на таком кладбище украшали ленточками (Винокурова, 1994. С. 73).
Нечистым — деревом лешего — вепсы считали осину. Они верили, что хозяин леса может поменять некрещеного ребенка на осиновое полено (Rainio,l994). Под осиной нельзя было прятаться во время грозы. С осиной у вепсов, как и у русских, было связано предание о том, что именно на осине повесился Иуда.
У вепсов не отмечено традиции почитания священных рощ или отдельных деревьев, столь развитой у ряда прибалтийско-финских и волжско-финских народов (ср.: Lukkarinen, 1911-1913. S. 53; Haavio, 1961. S. 76; 1963. S. 127; Ariste, 1977. S. 155; Владыкин, 1994. С. 120-121; Тойдыбекова, 1997. С. 131-137). Скорее всего, эта традиция у вепсов слилась с православной: церкви и часовни в вепсских деревнях было принято строить в еловых или сосновых рощах, где категорически запрещалось вырубать деревья, считавшиеся священными.
Таковы в общих чертах основные особенности традиционного мировосприятия и верований вепсов.
